Фото автора Kelly Lacy: PexelsНад полигоном повисла прозрачная, утренняя тишина. Сегодня еще никто не успел опробовать трамплины, разрезав грубой резиной колес тонкий налет пыли на покрытии.
Спасибо Палычу – он всегда пускал Стаса до открытия, едва расцветет, и солнце вольготно обживется на голубом полотне. Вот и сегодня, Стас приехал на полигон к семи утра. Палыч еще дремал в хозяйственной пристройке, но ключи лежали в согласованном месте – под старым сухим пнем возле вьезда. Стас слез с мотоцикла, без труда нашел ключи и открыл ворота.
И вот он снова здесь: трамплины похожи на диковинные скалы. Ладонью в грубой кожаной перчатке Стас проводит по рулю, словно знакомится с машиной заново. Как странно, ведь из своих семнадцати полных лет одиннадцать Стас провел на этом самом полигоне. Не так уж мало – больше половины жизни, но сегодня, как и уже полгода, ничего не было для него более чужим, чем это место.
Он делает легкую разминку, а затем садится на байк и делает пару тренировочных кругов по полигону. Пробует скорость на вкус, словно пловец, который нырнул в бурный поток. Круг за кругом полигон перестает быть таким уж чужим – в конце концов, он знает его наизусть, просто смешно. Войдя во вкус, Стас дергает руль на себя и делает «Вилли» на одном колесе - простой и базовый трюк. Мотоцикл покоряется и послушно встает на дыбы. Стас чувствует под собой мощь добрых 190 лошадей: мотоцикл вибрирует под ним, норовя отклониться от равновесной точки. Но он уверенным движением опускает руль и снова оказывается в привычной горизонтали. Это спокойствие не надолго: круг за кругом Стас пробует другие, более сложные элементы: Хайчеар, Кан Кан, Чемпион. Здесь уже только его руки остаются на руле, в то время как тело сливается с мотоциклом в борьбе против страха и гравитации.
Фото автора Nishant Aneja: PexelsСтас командует сам себе, шепотом, с началом каждого круга. Круг! Хайчеар: он снова поднимает байк на дыбы и перебрасывает ноги вперед, присаживаясь на бензобак. Одним движением он возвращается назад, не опуская байк. Круг! Кан кан: Стас становится на подножку и отпускает одну ногу, мотая ею вперед и назад, как танцовщица кабаре. И снова в «Вилли». Круг! Чемпион: он полностью отпускает одну руку и тянется второй вверх. Мотоцикл, словно чувствуя минутную слабость, норовит ускользнуть, но вся сила будто перекочевала во вторую руку. Достаточно! Он удовлетворенно позволяет мотоциклу опуститься на оба колеса, а затем тормозит.
Нужна пауза, он заслужил. Смотрит на часы: 7:30, значит мама сейчас проснется и обнаружит, что его нет. Ничего, нельзя заходить на трамплин уставшим, надо передохнуть.
Стас снимает шлем, достает бутылку воды и, прислонившись к байку, делает глоток. Прохладная жидкость приятно расслабляет горло, и он оглядывается на трамплин, который невозмутимо возвышается рядом. «Что, ждешь меня?»
Он знал, что вода кончится до того, как он захочет прыгнуть. Да что там, он не захочет. Но делать нечего, он решил для себя: сегодня или... Или он больше не сможет себя уважать. Черт возьми, полгода назад это было также просто, как вдохнуть, возьми себя в руки!
Стас методично закручивает крышку и максимально медленно убирает бутылку в багажник. Никаких отговорок: сегодня он либо прыгнет, либо разобьется, но точно не уйдет ни с чем. Он снова надевает шлем и садится в седло. Заводит байк и делает не быстрый круг почета через все поле, пока не оказывается лицом к лицу с трамплином. Он начинает обратный отсчет, как перед взрывом бомбы и, уже отжимая по полной педаль, в первый же момент разгона ловит себя на мысли, что не помнит, как быть там, наверху. «Не помнит голова, вспомнит тело,» - так он решил про себя, как вдруг тишину разорвал внезапный крик.
- Привет!
От неожиданности, Стас тормозит. Противно это осознавать, но какая-то его часть благодарна нежданному свидетелю, который ему помешал. Он резко останавливает мотоцикл, разворачивая его параллельно въезду. Трамплин словно ухмыляется: «Ну что, слабо». Одним рывком Стас оборачивается и снимает шлем с разгоряченной головы.
Прямо у входа, возле ворот ему удается различить фигуру. Он (определенно, это мужчина) поднял вверх руку и приветственно машет.
Стас со злости вдавил педаль и с ревом двигателя направил мотоцикл к нежданному гостю. Это был мужчина на вид 25-30 лет в черных очках, джинсовых шортах и светлой футболке с пальмой на груди. Он стоял в расслабленной позе, подпирая ограждение спиной и, видимо, наблюдая за Стасом уже довольно долгое время. Едва Стас затормозил рядом, парень распылся в улыбке.
- Ну наконееец-то! А я думал, ты так и будешь кружить. Хотя, надо сказать, наблюдать было одно удовольствие. Я Жека, - он протянул руку для приветствия, и Стас недоверчиво ее пожал.
- Ты сорвал мне тренировку.
- Прости, просто у меня времени в обрез...
- Что ты здесь делаешь?
- Да вот, искал, где можно с тобой парой слов перекинуться.
Стас снял шлем и многозначительно обернулся в сторону пристройки – не проснулся ли Палыч. Не иначе этот старый сплетник растрепал про его утренние тренировки!
- Не, он не при чем, - понимающе кивнул собеседник. - Пробил по связям, ребята говорят, ты только по утрам теперь приходишь.
- Каким связям? Ты кто вообще такой?
Жека деланно вздохнул и почесал коротко стриженный затылок.
- Я типа продюсера. У меня свое агентство: организую мотофристайловые шоу в нашем городе, да и по всему миру, если есть хороший клиент, - с этими словами Жека протянул Стасу лакончичную красно-черную визитку и добавил. – Не знаю, пользуется ли кто-то сейчас этими штуками, но иногда доверия больше, так что я их до сих пор печатаю.
- При чем тут я?
- Мне нужны новые парни, новые герои для шоу. Я наслышан про тебя.
- Откуда?
- Ты серьезно?
По молчаливому недоумению Стаса было понятно, что он абсолютно серьезен.
- Слушай, ну мы же все в одном котле варимся. Мотофристайл, шоу, мотокроссы – школы и тренировочные базы, киношные каскадеры. Мой друг – кастинг директор в кино, мы много с ним работаем. Он ведет актера, а я подыскиваю ему каскадера, так сказать. Сводим концы с концами, - Жека не удержался и прыснул от своей последней фразы. Кажется, он был доволен своим чувством юмора.
- И что?
- Ну в смысле?! Твой отец же был настоящий супер стар!
Картавое «супер-стар», произнесенное Жекой в одном предложении с «твой отец» больно резануло слух Стаса и он даже поморщился. Тот, видимо, понял, что ему попался не слишком сговорчивый собеседник и решил сменить тон.
- Ладно, прости, давай серьезно. Парень, ты же летаешь на этой штуке. Я наблюдал за тобой минут тридцать, ты просто живешь в седле. Я, честно скажу, много наводил о тебе справки, и мне много чуваков сказали, что ты самая молодая звездочка нашего времени.
- Уже нет, - с этими словами Стас словно стал на пару сантиметров ниже.
- В смысле?
- Сейчас все... сложнее. Не все дается легко.
- А по твоим выкрутасам этого не скажешь, - оскалился Жека.
- Но это же не все.
- То есть, ты не в форме? Травма? – тот помрачнел и озадаченно потер подбородок.
- Да... Да, травма, типа того. Восстанавливаюсь. – пожал плечами Стас.
- Это, конечно, не гуд. Ну ничего. Визитка моя у тебя есть, как только войдешь в строй – звони.
Стас кивнул, а Жека для верности наклонился поближе и зачем-то заговорил приглушенным шепотом, словно доверяя секрет.
- Парень, как только будешь готов – сразу ко мне. Мы с тобой бабки будем делать только так. Кино, корпоративы, спонсорские штуки, городские события... Серьезно тебе говорю. Бывай.
С этими словами он пожал Стасу руку и удовлетворенно плюхнулся в свой Хендай, который был припаркован неподалеку. Стас остался стоять с визиткой в руках. Ему не понравился этот тип, но его слова звучали заманчиво. Да что там, Стас знал, что отец хорошо зарабатывал, но никогда не думал что он сам сможет делать деньги на своем увлечении.
Стас надел шлем и снова окинул взглядом трамплин. Ну нет, уже без шансов. Сегодня он снова проиграл. Убирая визитку в багажник, он заодно проверил телефон. Почти восемь! Ему нужно было спешить домой.
Гараж никогда не был таким пустым. Сейчас в нем даже не было «Вольво» (брат парковал его у дома), только запах отца. Вот его старая куртка, вот ящик с инструментами. Вот специальный «мото-шкаф». Стас снова спросил себя, сколько должно пройти времени, прежде чем его внутренности перестанут делать кувырки, едва открыв тяжелую железную дверь.
Стас снял шлем и наклонился над байком. На правом его боку задорно блестела красивая, металлическая табличка: «Моему сыну Стасу для его лучшего виража». Он провел пальцами по холодной рельефной поверхности. Было бы ему легче, если бы он не видел роковое приземление отца вживую? Нет, он бы посмотрел его на видео. Он был обречен в любом случае.
Стас почти с нежностью набросил черный чехол на мотоцикл, словно пальто на плечи любимой девушки. Он хотел бы остаться здесь на весь день, но мать, скорее всего, уже била тревогу, так что, как бы ему не хотелось, а нужно было идти домой.
Едва Стас своим ключом открыл дверь квартиры, как услышал взволнованный, треснутый голос матери:
- Стас, это ты?!
Да уж, квартира – не гараж. Здесь оставалось все меньше отцовского, все-таки жилое место. Тетя Нина позаботилась, чтобы все вещи были аккуратно пристроены: что-то отдала золовке, что-то продала на Авито, а все, что было связано с байками и каскадерством эвакуировала в гараж. Это, конечно, было сделано ради Кати (мамы Стаса и Миши) – чтобы ей было легче. Нина волевым решением разрешила оставить ей только отцовскую кожаную куртку с нашивками и коллекцию винила. Наконец, мать показалась из кухни – по ее влажным глазам Стас сразу догадался, что она плакала. Опять.
- Где ты был, рассказывай!
Кажется, будь она помладше, топнула бы ногой.
- Ну чего, чего ты добиваешься, сынок? Хочешь закончить, как... Как... – она снова беспомощно плачет.
Стаса в очередной раз разрывали жалость к матери и желание остаться одному. Он не успел ничего ответить, так как из своей комнаты появился Миша.
- Вернулся, значит.
«Откуда в нем эта спесь?» - не в первый раз подумал про себя Стас.
- Миша, дорогой, садись завтракать, тебе же уже скоро на работу,- закудахтала мама.
Стас снял куртку и направился в свою комнату, пока про него немного забыли. Но это впечатление было ошибочно – стоило ему закрыть за собой дверь, как он услышал спешные шаги Миши и его голос.
- Ты помнишь, что у тебя собеседование сегодня?
Стас, конечно, забыл. Плевать, в гробу он видел это собеседование. В ответ на молчание из-за двери послышались глухие удары кулаком об дерево. Стас равнодушно продолжил переодеваться, он привык к таким диалогам. Однако, стук продолжился, и он решил ответить.
- Оставь меня в покое!
- Дверь открой!
Через дверь Стас уловил тихие всхипы и мелкие, легкие и торопливые шаги матери.
- Оставь его, Миша, пойдем завтракать.
- Открой, говорю!
Стасу стало жаль мать: он представил, как растерянно она стоит под дверью. Придется открыть. Он повернул защелку и открыл дверь, оставив узкий зазор. Мать испуганно ускользнула обратно на кухню, нервно вытирая руки полотенцем, которое зачем-то теребила в руках.
- Я задал тебе вопрос: ты помнишь, что у тебя собеседование сегодня?!
- Я не хочу туда идти, - он сказал это почти по слогам.
Стас старался сохранять спокойствие, но все его нутро закипало и передавало телу дрожь, словно кипяток в чайнике.
- Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, понял? Ты пойдешь, потому что пора браться за ум.
Стас попытался закрыть дверь, но не успел – Миша предусмотрительно дернул ее на себя.
- Да не будь ты придурком! Я лично договорился о собеседовании, и только попробуй выставить меня идиотом, понял!
- А то что?
- Ты что, сука, издеваешься? Чтобы сегодня в пять ты был там, иначе – пеняй на себя, больше не увидишь свой мотоцикл. У меня на видео записано, как ты гоняешь без прав. Намек понял? Я предупредил тебя!
Это был действительно сильный аргумент – Стасу исполнялось 18 только через два месяца. Он опустил глаза, вцепившись в дверь побелевшими пальцами.
- Значит, договорились, - победоносно заключил Миша.
То ли на него так подействовал обреченный вид Стаса, то ли вдруг захотелось сыграть в «плохого-хорошего полицейского», только он неожиданно достал из кармана часы и протянул младшему брату.
- Надень свой выпускной костюм и вот это добавь... Для стиля типа.
- Не надо, себе оставь.
- Черт, ты меня запарил, бери я говорю. Собеседование в пять, не забудь.
Миша собственноручно разжал ладонь Стаса и вложил в нее часы. Тот прикусил язык, чтобы ничего не сказать.
- Только попробуй потерять! Месячная зарплата, - многозначительно заметил Миша и отправился на кухню к долгожданному завтраку.
Стас поднял ладонь с часами на уровень глаз и принялся рассматривать, словно в его руки попал какой-то редкий паук. Он ничего не понимал в таких вещах и не мог представить, сколько могли стоить такие часы (то ли дело мотоциклы). Они были объемные, с двухцветным плетением на металлическом браслете и маленькими деликатными камешками напротив тонких цифр. Что это, позолота? А камни на циферблате – настоящие? Нет, если на собеседование в это место нужно надеть такие часы, значит оно точно не для него. Однако, уйти из дома все же придется, иначе домашние поймут, что собеседования не было. У него был только один способ приятного времяпрепровождения вне дома, помимо мотокросса, так что Стас достал мобильный и набрал знакомый номер.
- Але, Свет? Привет, это я. Что вечером делаешь? Давай часов в пять пересечемся?
Конечно, она была не против – дело было сделано. Стас надел часы и окончательно усыпил бдительность домашних, плотно позавтракав и удалившись в свою комнату, якобы готовиться к собеседованию. Оставалось лишь дожить до пяти.
Ровно в это время Света ждала его в центральном парке. Она была на год младше и перешла в десятый класс. Они встречались примерно восемь месяцев, за которые Стас успел нежно привязаться к тому, как ее светлые волосы переливаются на ветру, как смешно она надувает пухлые губы, когда что-то идет не по ее плану, как легко кладет голову ему на плечо и как бережно держит его руку, поглаживая указательным пальцем по костяшке.
Где-то между главным входом в парк и приветственным поцелуем телефон напомнил ему, что собеседование состоится через 15 минут, на что Стас смахнул назойливое уведомление, стараясь не думать о Мише. Забавно – она даже не заметила его часы, и Слава Богу.
День выдался жарким, и несмотря на то, что к вечеру жара настойчивого июльского солнца немного отступила, они все равно почти сразу взяли бутылку лемонада в маленьком ларьке. Света предложила спуститься к озеру, и Стас не возражал. Что угодно, лишь бы отвязаться от мыслей о Мише, собеседовании, а главное – о ненавистном трамплине и проклятом трюке.
В парке недавно обновили все дорожки, а на берегу озера организовали целую зону отдыха в виде деревянных настилов с лаконичными широкими шезлонгами, каждый из которых легко вмещал двоих взрослых. Стас и Света опустились на один из шезлонгов и скинули кроссовки, оставшись босиком. Она достала из сумочки два пластиковых стаканчика, предусмотрительно заготовленных из дома, и разлила по ним шипучую сладкую жидкость.
Передав один из стаканчиков ему и взяв другой себе, она положила свободную ладонь на его руку.
- А знаешь, сегодня в баре все наши собираются, - как бы между делом заметила Света.
- Я хотел побыть на воздухе.
- Может, ты хотел побыть один?
- Нет, с чего ты взяла.
- Просто ты всю дорогу молчишь.
Словно в подтверждение этого замечания, повисла тишина.
- Я разговаривала с Темой. Прикинь, он наконец-то решился выступить в этом сезоне, с тем трюком, который ты ему показывал, на заднем колесе... «Вилли» вроде, - она предприняла вторую попытку разжечь беседу.
- Круто, я рад за него.
- Может быть сходим, посмотрим? Вдруг и ты захочешь вернуться?
- Ну все, не начинай.
Света почувствовала, как его ладонь выскользнула из ее пальцев.
- Ну эй! Все, не буду, смотри – я молчу!
Он не мог дуться на нее даже минуту и невольно улыбнулся от ее «эй», но Света снова не сдержалась.
- Тема говорил, что даже ему уже обещали небольшие деньги за шоу. Представляешь сколько ты мог бы заработать? Недавно звонил агент одного шоу...
Ну это было уже слишком.
- Ты обвиняешь меня, что я не работаю?
- Ну почему ты сразу все так выставляешь! Перестань. Я люблю тебя в любой комплектации – даже без мотоцикла.
Да, она не знала о его утренних тренировках. Он скажет ей, только когда у него получится трюк. До тех пор, он бесполезен для парней и беспомощен сам перед собой. Желая перехватить ее следующие слова, Стас приобнял Свету одной рукой и поцеловал в губы. Это всегда срабатывало, помогло и сейчас.
Остаток вечера пролетел незаметно и, желая как можно дольше не приходить домой, Стас вызвался проводить подругу до дома. Они расстались у Светиного подъезда, где она на прощанье одарила его обеспокоенным взглядом.
- Все в порядке? – теперь была его очередь спрашивать.
- Да, я пойду... Береги себя, - ответила она и, кратко чмокнув его в губы, скрылась за тяжелой металлической дверью.
«К чему это она?» - Стас остался в легком недоумении. Но он добился своего – у него впереди было минимум сорок минут прогулки до дома, а еще полностью разряженный мобильник, так что никто не мог ему позвонить. Пройдя около пятиста метров по тротуару, Стас вдруг поймал себя на мысли, что совершенно забыл про часы. Он проверил запястье и с ужасом обнаружил, что часов не было. Очевидно, они соскользнули с его руки во время прогулки. Но где именно и когда?
Стас вернулся к подъезду Светы, обошел вокруг, дошел даже до автобусной остановки, куда они приехали из парка – пусто. Ему потребовалось примерно полчаса, чтобы окончально убедиться в том, что часы пропали и, скорее всего, насовсем. Впервые за долгое время он почувствовал себя виноватым. Перед его лицом встала кислая физиономия брата и его коронное: «Я так и знал!».
От этой перспективы Стас неожиданно почувствовал, как у него в горле пересохло, а сердце забилось чаще, опережая дыхание. Ну уж нет! Он не будет должен Мише ничего – этому не бывать! Надо было что-то придумать, но что? У него были только накопления карманных денег – смешная сумма, уходящая разве что на свидания со Светой.
Ничего. Ничего. Главное, успокоиться, а решение обязательно придет. В эту минуту, как и в другие сложные моменты жизни, Стас вспомнил отца. Ему по долгу службы нужно было уметь держать себя в руках, ведь плох тот каскадер, который не умеет контролировать чувства. Может быть поэтому, отец часто уходил куда-то один, долго бродил наедине со своими мыслями, а потом возвращался, и все сложные ситуации разрешались. Стас решил последовать его примеру, и пройтись до дома, как планировал, стараясь успокоиться. Когда он придет домой, он решит как поступить.
Благодаря незапланированным поискам, Стас вернулся домой поздно, мать уже спала. Миша, вытянувшись в струнку, что-то сосредоточенно печатал на компьютере, отчего-то сидя на кухне. Очевидно, он хотел «поймать» брата до того, как тот улизнет к себе. Едва услышав скрип открывшейся двери, Миша рывком закрыл ноутбук и подлетел к порогу, стараясь одновременно выразить Стасу свою злость и при этом не шуметь.
- Пришел наконец! Ты где был?
Стас инстинктивно спрятал правую руку за спину, но Миша был догадлив и схватил его за запястье.
- Где часы? – он перешел на громкий шепот.
- Забыл у Светы, - как ни в чем не бывало нашелся Стас.
- Почему не ходил на собеседование?
- Я говорил тебе, что мне это не надо. Все, отстань!
- Черт, ну почему обязательно надо вести себя как придурок?! Вместо того, чтобы заниматься делом, ты развлекаешься непонятно где! – даже шепот Миши был очень громкий, и Стас внутренне поблагодарил мать, что она уже спит, и брат не станет ее будить руганью.
Пользуясь его беспомощностью и стараясь не шаркать ногами, Стас протиснулся в свою комнату и закрыл дверь прямо перед носом Миши.
На следующее утро, как всегда, Стас отправился на полигон, но в его мыслях не было привычного порядка, который неизменно присутствовал на тренировках. Он не мог сосредоточиться и предчувствовал, что сегодня будет тяжело собраться. Где взять денег? Пойти на работу? Но на любой нормальной работе деньги дадут в лучшем случае через пару недель, и тогда Миша все поймет. Деньги нужны были быстро и наверняка, чтобы сразу купить часы. Спросить толком было не у кого – мало кто из его класса работал. Пойти к матери он не мог: не хотел, чтобы она посчитала его еще большим разгельдяем – с нее достаточно и того, что она не может пережить его страсть к мотофристайлу.
Стас в тысячный раз окинул взглядом неприступный трамплин: «Ну смотри у меня». Но сегодня у него не было шансов – он не сможет прыгнуть в таком мысленном раздрае, как сегодня.
Стас без всякой надежды сделал несколько кругов и пару не сложных элементов, во время которых он мог позволить себе слабую концентрацию. Но на сегодня это был его предел – не стоит даже думать о прыжке, пока он не придумает, где взять денег. В голову лезли и совсем безумные варианты, вроде чего-то нелегального. Но для него это была непознанная территория – Стас в жизни не делал ничего противозаконного, кроме езды без прав. Весь его переходный возраст прошел на полигоне, и у него просто не было времени на плохие компании.
А что, если во всем признаться Мише? Всякое бывает. Но признаться в этом – означало расписаться в собственной безответственности. Нет, для Стаса это было делом чести. Он не позволит брату насмехаться над ним и считать маленьким легкомысленным мальчиком. И уж тем более он не может быть в долгу перед ним.
Все эти мысли он прокручивал в голове, продолжая нарезать круги по полигону. Стас уже перестал выполнять элементы – просто езда помогала ему сосредоточиться и собрать мысли воедино. Только здесь он мог ездить свободно – на трассе всегда был риск, что задержат гаишники. И вот когда ему почти удалось достичь хрупкого равновесия, он броил взгляд на вход в полигон, и его наконец осенило.
Стас мигом слез с байка, открыл багажник и принялся искать визитку. «Хоть бы не выбросил!» По счастью визитка лежала на дне багажника, как новенькая. Он достал ее, не без колебаний перебил номер в память своего мобильного и нажал кнопку «Вызов». Уже после этого он вспомнил, что сейчас раннее утро и звонить в такое время не вежливо, но гудки уже пошли и было бы глупо сбрасывать. Жека ответил быстро, прошло всего пару гудков. Его голос был заспанный, но он моментально оживился, когда понял, кто ему звонит.
Интересное: Какой китайский кроссовый мотоцикл самый лучший???.
Стас чувствовал себя как перед трамплином: не решил, что дальше, но просто действуешь, надеясь, что ситуация каким-то образом разрешится.- Привет! А я уж думал, ты стушевался! – кажется, звонок Стаса сотворил для Жеки по-настоящему доброе утро.
- Нет, кажется, я вошел в форму.
- Так быстро?
- Ну, я обдумал все, что ты сказал и посмотрел сайт... Думаю, ты можешь на меня рассчитывать.
- Отлично, чувак! Тогда я наберу тебя, как только у нас будет следующее шоу.
- Следующее?... А сейчас у тебя ничего нет?
- Есть, завтра, но...
- Я могу участвовать, возьми меня.
- Воу воу, парень, я уже утвердил число номеров, - тот порядком растерялся.
Стас представил, как в этот момент Жека чешет короткоостриженный затылок с озадаченным видом, и решил сблефовать.
- Ну ладно... Просто я уеду поступать в универ, тогда увидимся через пару месяцев.... Если я конечно не перееду...
Стас деланно тянул слова, пытаясь ничем не выдать наигрыш.
- Нет нет, стой, не кипишуй! – Женя окончательно проснулся. – Ну чего ты. Я добавлю тебя в программу, нет проблем. С тебя стантрайтинг в первой части, ну и под конец программы что-то в прыжке. Можешь ограничиться пока випом, а там посмотрим.
После того, как Стас положил трубку, в горле его отчего-то пересохло. Стантрайтинг – не сложно. Все это делается «на земле», без прыжка, и он хорошо владел этими элементами. А вот «Вип» - это уже трюк в прыжке. Пусть задача и не из сложных – сделать разворот мотоцикла в воздухе и вернуть обратно, он ведь до сих пор не мог прыгать.
Распрощавшись со счастливым Жекой, Стас решил, что вот теперь у него достаточно мотивации для полноценной тренировки и победоносно окинул взглядом трамплин. Но он даже не успел надеть шлем обратно, потому что увидел, как от самого въезда в полигон к нему идет Миша. Всем своим видом он пытался изобразить спокойствие, хотя было видно, что в каждый его жаг словно вшита сжатая пружина.
- Ты что здесь делаешь? – спросил Стас.
Но Миша лишь вальяжно подошел к нему, с удовольствием растягивая паузу.
- Это я должен тебя спросить. Разве это плохо, когда брат интересуется делами брата? –
- Твою мать, ты оставишь меня в покое или нет?!
В отличие от Стаса, Миша всегда умел вовремя взять себя в руки. Пожалуй, это было единственное его качество, которому Стас иногда по-хорошему завидовал. На нем был деловой костюм, который тот одевал только на работу. Не без иронии Стас подумал, как странно смотрится его цивильный галстук на фоне убитого пыльного полигона.
- Где мои часы?
- Я же сказал, у Светы. Я же не поеду к ней в такую рань.
- А может быть, ты уже сдал их в ломбард? Проиграл? Выменял на наркоту?
Стас сжал кулаки в перчатках, так что ткань стала горячей, но Миша продолжал.
- А что, может ты закидываешься, чтобы делать эти свои штуки? Без наркоты не летается?
Это было уже слишком – удар ниже пояса. После слов «не летается» Стас забыл самого себя и со всей силы ударил Мишу в челюсть. Тот не успел увернуться, видимо до последнего не веря, что брат это сделает. От удара Миша скрючился и схватился за лицо. Сквозь стоны Стас едва различал ругательства и маты. Когда он выпрямился и убрал руки от челюсти, Стас увидел, что у того разбита губа. Но не придал этому значения – в ушах стоял гул, в глазах помутнело, как перед обмороком. Миша ответил ему ударом в грудь, который тот смог блокировать, но дальше началась настоящая драка. В какой-то момент Миша угодил кулаком прямо в живот брата, от чего дыхание у Стаса перехватило, и он упал, успев неловко опереться о мотоцикл. Живот жгло больно, как от огня, и в мозгу не осталось ничего, кроме жгучей, пульсирующей мысли: «Завтра выступление, я должен быть здоров». Вид лежащего Стаса привел Мишу в чувство и после отрезвляющего перерыва тот нехотя наклонился над младшим братом, стараясь скрыть волнение.
- Ты как?
- Да пошел ты.
- Я уйду, а ты подумай, как ты хочешь закончить – здесь и поскорее, или все же засунешь свои амбиции куда подальше и займешься нормальным делом.
- Захочу – закончу здесь, - огрызнулся Стас.
Миша покачал головой и окончательно направился к выходу из полигона. А Стас лишь с грустью подумал, что его угроза как никогда близка к правде. Едва ли он успеет восстановиться перед завтрашним шоу. Боль никак не хотела отпускать тело, и он какое-то время неподвижно лежал возле мотоцикла, держась за живот.
Миша узнал о мотошоу на следующий день. Это была суббота, законный выходной, и он заставил себя подняться с постели лишь к десяти утра. Дома было тихо, мать ушла на рынок, как она часто делала по выходным. Уходила она рано, чтобы успеть перекинуться парой историй и выпить кофе со своей старой знакомой торговкой, так что Миша был предоставлен сам себе. А Стас?
Проснувшись, Миша пересек коридор. Дверь в комнату брата была приоткрыта, а за ней – тишина. Миша аккуратно толкнул дверь и краем глаза заглянул внутрь. Комната была пуста и прибрана в не свойственной Стасу манере. Кровать была заправлена и даже на письменном столе у монитора было некое подобие порядка – только на виду лежал тюбик мази от ушибов, который был не до конца закручен. Миша рассеянно покрутил тюбик в руках и осмотрелся. Куда мог деться Стас? Опять на тренировке? Он вспомнил вчерашнюю стычку и свой удар, поежился. «Вот сумасшедший, хоть бы один день отлежался».
Он снова обвел взглядом комнату и вдруг заметил что-то маленькое и яркое на полу. Он бы не обратил внимание, если бы комната не была так прибрана. Миша нехотя поднял с пола красную визитку и прочитал: «Женя Гризли. Мотофристайл: шоу, events, кастинг». После не слишком быстрого анализа, который только и мог проделать еще не до конца проснувшийся Мишин мозг, брови его насупились. Он несколько раз перевел взгляд с мази на визитку и как будто стал о чем-то догадываться. Недолго думая, Миша сходил за мобильным и позвонил по номеру на визитке уже знакомому нам Жеке. Через полчаса он уже вышел из дома, бодрый как никогда. Ему нужно было успеть на шоу до его начала, и у него с Вольво оставался только час на не самую близкую дорогу.
Миша уже пять лет уверенно водил машину, но в этот раз ему приходилось усилием воли возвращать внимание к дороге, тем более что он торопился и то и дело шел на обгон, рассекая мимо сонных зазевавшихся водителей. На трассе, которая вела из центра к месту проведения шоу, откуда ни возьмись возникла пробка: все ехали на дачи. Ни музыка, ни вид из окон, ни другие машины не могли отвлечь Мишу от тяжелых мыслей. Трамплин, брат на полигоне, момент, когда он бьет Стаса в живот и тот оседает возле мотоцикла: снова и снова эти кадры прокручивались в его голове, ни давая ни на секунду сосредоточиться или просто успокоиться. Миша всегда умел держать себя в руках, но сегодня этот навык его подводил: глазомер врал, тормоза халтурили, музыка не совпадала с настроением.
Он как никогда много думал об отце, поймав себя на странной, не свойственной для Миши мысли: если со Стасом что-то случится, отец «там» ему не простит. И уж точно не стоит и думать о том, чтобы попасть в рай: Стас и отец устроят ему бойкот и после смерти останется только ад, пока они там вдвоем будут рассекать по трамплинам из спутанных облаков. Нет, без иронии: он должен был остановить Стаса во что бы то ни стало. Да с чего вообще он решил участвовать в шоу? Мише казалось, что после смерти отца Стас оставил старую тусовку байкеров. Какое-то время, он даже лелеял надежду, что брат совсем забросит это занятие, но кажется любовь к мотоциклам и вправду передалась Стасу от отца.
Да что там, ему все передалось от отца. А что осталось для Миши? Часто в шутку он спрашивал у мамы, а точно ли он сын отца. Мать лишь смеялась, кажется никогда не задумываясь над внутренней серьезностью вопроса. Зато Стас – другое дело. Он был азартен, хорошо сложен, талантлив, силен. Ему легко давался спорт, у него как на дрожжах росли мышцы, а тело было атлетичным и гибким. Он нравился девчонкам, как отец в годы молодости. Стас любил риск, горел своим увлечением, опять же как отец. И может быть поэтому, отец всегда предпочитал младшего сына субтильному старшему, успехи которого заканчивались за стенами школьного класса или университетской аудитории.
Фото автора Kat Jayne: PexelsКогда-то давно, лет в шесть, когда Стас только родился, Миша начал чувствовать, как солнце отцовского внимания постепенно обходит его стороной. И чем старше становился Стас, тем ярче ощущалось негласное деление: Миша и мама, Стас и папа. Так они проводили выходные, так общались, так поддерживали друг друга. Пересечение этих двоек давалось семье все труднее и труднее, тем более, что в глазах матери Стас стал виновником того, что отец никак не желал закончить карьеру и заняться чем-то другим. Она всегда надеялась, что рождение двоих детей заставит мужа больше времени проводить дома и сменить опасное занятие на что-то более спокойное. Но чем взрослее становился Стас, тем больше интереса он проявлял к мотоциклам, и вот уже они вдвоем с отцом пропадали на полигоне, доводя мать до истерик.
С появлением брата, ощущение семьи для Миши изменилось, сузилось до тесного душного мирка, пронизанного чувством ответственности за вечно одинокую маму. Конечно, они со Стасом не могли дружить: детская обида лишь сильнее перерастала во взрослую, настоящую, закостеневшую.
А потом отца не стало, и Миша остался один со своим одиночеством и убитой горем матерью. А Стас все также был лучше, чем Миша: совершеннее, увлеченнее, интереснее: вылитый отец. Но конечно, несмотря на все, что было, Миша любил брата и не мог позволить тому выйти на полигон после вчерашней драки. Он не разобьется из-за Мишиного удара – иначе Миша просто не сможет жить.
С этими тяжелыми мыслями он скоротал время, но когда наконец нашел место на забитой парковке, оказалось, что шоу идет уже больше часа.
Нет, Стас, конечно, не планировал умирать сегодня. Но постель на всякий случай заправил и немного разгреб беспорядок в комнате – мало ли, мать потом придет вещи собирать ему в больницу, а тут хаос - расстроится.
Нет, Стас не планировал умирать – отец бы точно надавал ему по шее за такой настрой.
«Если решил сесть на байк – оставь все эмоции дома. Если страшно – значит, уже проиграл,» - так иногда говорил он. Поэтому Стас не боялся, но подготовиться к любым исходам было нужно.
Живот ныл и временами напоминал о себе– если резко встать или сесть. Ну это ничего: что, живот не может заболеть? Обычное дело, как насморк.
Он вышел из дома рано, едва успев обогнать мать, которая вышла из спальни аккурат как только за ним захлопнулась дверь. С Мишей не пересекался – пошел он. Свете тоже не звонил. Женщины слишком эмоциональны, а эмоции сегодня ему не нужны.
Он прибыл на полигон за два часа до начала, чтобы размяться и расправиться с формальностями, вроде получения номера. Жека радостно встретил его, крепко обнял – почти по-дружески и представил всей команде как долгожданного дебютанта. Парни, которые также выступали сегодня, порядком удивились и обрадовались. Кого-то он уже знал и был знаком, кого-то видел впервые, но почти все вспоминали его отца и тепло хлопали по плечу, едва он называл имя и фамилию.
- А я все ждал, когда ты начнешь выступать! – воскликнул какой-то парень, на вид лет тридцати. Как позже оказалось, его звали Рома.
Стас первым делом отвел в сторонку Жеку.
- Все как договаривались, деньги после шоу?
- Не парься, чувак, я за слова отвечаю. Как только откатаешь, сразу ко мне.
Убедившись или хотя бы формально удостоверившись, что его не обманывают, Стас мог наконец осмотреться. Полигон был большим, чужим и ярким. Сразу было видно, что здесь планировалось шоу: невысокие трибуны по краям, яркие плакаты и рекламные растяжки от спонсоров и, конечно, безукоризненный трамплин, взмывающий вверх и похожий на изогнутый язык змеи. Стас оценил его высоту и облизнул пересохшие губы – сердце ходило ходуном, но он лишь подумал: «Не такой уж ты и страшный». Стараясь не думать о трамплине, он приступил к разминке.
Несмотря на мандраж, Стас окунулся в это давно забытое чувство нахождения среди своих. С тех пор как он добровольно ушел из тусовки, он успел забыть, как это окрыляет. Люди, которые думают одинаково и желают одного и того же, определенно передают друг другу какой-то стимулирующий разряд. Мало помалу, нарезая тренировочные круги, Стас чувствовал, что оживает – словно приходит в себя после долгого сна. Шум вокруг был непривычен, почти забыт, и тем более опьяняюще на Стаса действовал этот воздух куража, которым было наэлектризовано все вокруг. Некоторые парни в ходе разминки решили опробовать трамплин, и Стас завороженно следил за ними, подобно тому, как из-за железных прутьев птица в зоопарке наблюдает за своими свободными сородичами.
Первая часть шоу состояла из программы «на земле»: это было почти то же самое, что Стас практиковал на своих обычных тренировках – трюки без прыжков.
Стас выступал последним – седьмым. «Счастливое число,» - с грустью подумал он. Эта часть его не пугала, но волнение за вторую часть не могло не перекрывать уверенности в первой. Комментатор что-то говорил: объявлял программу, перечислял спонсоров, нес еще какую-то чушь, но Стасу было все равно – ничего вокруг не существовало: только он, его мотоцикл и пустой полигон.
Он вылетел на центр площадки, как только объявили его имя. Оно звучало так странно и инородно, усиленное через микрофоны и динамики, но азарт захлестнул его, как морская волна, заставив забыть обо всем.
Круг! Он пробует полигон на вкус, выравнивает пульс и усмиряет дыхание. Аплодисменты и крики долетают откуда-то издалека, словно он в аквариуме, а над ним – толща воды. Круг! Стас дергает руль на себя и делает «Вилли» на одном колесе. Это легко, и в момент отрыва от земли кажется, что колесо высекает искры от касания с асфальтом. Мотоцикл соглашается, но Стас не дает ему свободы и опускает руль. Круг! Хайчеар: он снова поднимает байк на дыбы и перебрасывает ноги вперед, присаживаясь на бензобак. И назад – он все еще жив. Круг! Фламинго: Стас снова взрывает байк вверх и становится на подножку отводя одну ногу назад, как в «ласточке». И снова он находит равновесие. Кажется, ему в кровь вбрызнули что-то разноцветное. Круг! Свичбек: он разворачивается в седле и снова ставит байк на дыбы, сидя задом наперед. И назад! Овации заполняют полигон с каждым новым кругом, он захлебывается адреналином, и кровь стучит в ушах так осязаемо, сновно Стас полон жидкой горячей лавы. Конец первой программы! Стас делает финальный круг, отпуская руль и отводя руки назад, как хищная птица. Трибуны отвечают взрывом и провожают его.
Он тормозит за пределами демонстрационной части площадки и встает с мотоцикла, как во сне. Почти сразу на его плечи опускаются чьи-то подбадривающие ладони, голоса что-то говорят: «Молодец!», «Красавец», «Огонь!». Ну вот и все, дело за малым – осталось пережить вторую часть.
Когда Миша шел до полигона (а идти было добрых минут семь от парковки), он мысленно рисовал себе картину, как он побежит искать организаторов, чтобы они отвели его к месту, где собираются участники шоу. Там он найдет Стаса и поговорит с ним... О чем? Эту часть он не успел продумать. Какие подобрать слова, в какие предложения их составить, как убедить не прыгать и не рисковать жизнью? А может быть не надо вмешиваться, просто дать понять, что он рядом? У Миши не было четкого сценария, но он точно знал, что должен найти брата и сказать ему, что он здесь. С каждой минутой его шаг все ускорялся.
На входе в полигон какая-то разукрашенная девица стала требовать билет, но Миша пытался расслышать слова коментатора, который объявлял что-то в отдалении. Девица не давала пройти, так что пришлось сунуть ей в руки тысячу, и она отстала.
Уже не стесняясь расталкивать других, Миша преодолел вход с небольшой очередью опоздавших, и перед ним открылся полигон – справа трибуны, слева шатры организаторов, а посередине – трамплин и собственно площадка. Площадка была оцеплена вереницей металлических высоких ограждений, и в тот момент, когда Миша принялся рассмотривать, как бы ему незаметно перейти на ту сторону площадки, его вдруг оглушили слова ведущего из динамиков:
- Стас Чернов откроет вторую часть нашей программы, встречаем самого молодого участника нашего шоу!
Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Миша перевел глаза на площадку. Сначала он услышал рев двигателя, а уже потом увидел Стаса: он в полной экипировке вылетел на площадку. От этого зрелища Миша почему-то онемел, хотя надобности в голосе теперь не было никакой – сейчас уже поздно было кричать или говорить. Стас зашел на круг для раскатки. «Неужели, будет прыгать?»
Стас не планировал умирать сегодня. Поэтому он как мог постарался обнулить свои мозг и сердце перед этим прыжком. Однако, когда первый круг закончился, и Стас повернул руль, оказавшись лицом к лицу с трамплином, страшная мысль пронзила его разум: сейчас некому его остановить.
И он вдавил газ, полностью полагаясь лишь на свое тело, мотоцикл и мышечную память. Мотоцикл взревел и взмыл вверх по трамплину, словно пробка, вылетевшая из бутылки.
Полет. Невесомость.
Стас рывком повернул руль на 90 градусов, как того требовал трюк и следующим же движением выровнял машину. Для зрителей все это происходило мгновенно, но для него это была замедленная съемка, как в рапиде. И вот он падает вниз. «Падает», конечно, для зрителей, а вообще-то – летит.
«Все,» - подвел итог мозг, но по-видимому слишком рано. Мотоцикл приземляется на колеса и пружинит, словно его железное тело поймало смертоносную пулю и хочет перевернуться. Стас чувствует, как теряет равновесие, и он его действительно теряет – мотоцикл ему не покоряется и опускается на бок, как раненое животное. Резкая боль прожигает левую часть тела Стаса, левая нога отчего-то становится горячей, словно ее опустили в кипяток. Шлем бьется об землю, как орех, и удар неприятно отдает в голову. Что-то меняется на трибунах: включают и выключают свет, светят чем-то в глаза – Стас щурится от этой светомузыки и теряет сознание.
Когда он приходит в себя, его встречает белая чистая палата. Мышцы усмирены белой безапеляционной простынью и какой-то штукой рядом с койкой, от которой тянутся трубки к его телу. Миша, как показывают в американских фильмах, сидит у его койки, подперев щеку. Напротив и рядом с ним стоят еще по две койки, но большинство пустует – лишь на одной кто-то спит.
Услышав движение, Миша оставляет лицо в покое и подсаживается ближе.
- Стас, ты тут?
Стас кивает. Говорить отчего-то тяжело. Кожей он чувствует на теле что-то чужое – резина, пластыри и какая-то незнакомая ткань. Двигаться тяжело – тело неподъемно, словно ему дали килограмм тяжелейшего снотворного.
- Слава Богу, - выдыхает Миша.
Стас не хочет говорить, но его мучает мысль, не озвучить которую он не может. Кажется, он умрет на месте, если не признается.
- Слышишь... Я потерял твои часы. И мне... Не заплатят за шоу, наверное.
- Ты все-таки ударился головой? Какие часы? – Миша, и без того бледный, и вовсе становится похож на привидение.
- Ну часы... Которые для собеседования.
- Твою мать! Они ничего не стоят! Ты... Из-за этого?
- Как? Месячная зарплата, - механически воспроизвел Стас слова брата.
- Это подделка, я купил их у торгаша. Они ничего не стоят!
Внутри у Стаса становится пусто, как в стеклянном графине. Стоило ли становиться инвалидом ради подделки? Однако какое-то облегчение все же есть.
- Ну хорошо. Я ничего не должен тебе... Тогда.
Миша хочет сказать еще что-то, но Стас его опережает, чеканя слова, словно каждое из них – тяжелая толстая монета.
- Прости меня за отца. Теперь мы квиты, - и он на секунду перевел взгляд вниз, на неподвижное тело под белой простыней.
- Ты о чем?
- Если бы не я – отец бы ушел из спорта и не погиб.
- Глупости. Он нашел бы другой повод кататься, - возразил Миша, не веря своим ушам.
- Но поводом стал я. Зато теперь я получил то, что заслуживаю.
- Ты не понимаешь, что говоришь. Замолчи, тебе нужен отдых.
- Ты ненавидишь меня за отца. Теперь ты должен быть доволен.
- Пошел ты.
- Придурок!
- Будь мужиком, признайся, - почти прошептал Стас, и на его губах проступила слабая улыбка.
- Я ненавидел тебя не поэтому! А потому, что отца никогда не было рядом. Он всегда был с тобой! Тренировки, шоу, мотоциклы, а я? Я всегда был один, я неинтересный.
Это было тяжело, но глаза Стаса невольно расширились.
- Ты и правда придурок. Но ты винишь меня. Это нормально. Я тоже себя виню.
- Виню – да, но не в его смерти, а в том, что я не успел провести с ним время. Почти нисколько. Хотя я раньше родился, черт возьми, это не честно.
Эти мальчишечьи, почти детские слова, вызвали у Стаса еще большую улыбку и он затрясся в беззвучном смехе. Однако на смех сразу пришла боль, и он скривился.
Оба замолчали, пытаясь переварить все, что услышали. Но сказано было слишком много, и Стас лишь задал свой главный вопрос:
- Я смогу ходить?
- Да все нормально, врач сказал, ты родился в рубашке. Будешь кататься и прыгать. Органы не задеты – ты сломал ногу, руку и пару ребер, но как только подлечишься, сможешь нормально жить.
Стасу показалось, что у него в груди засияло маленькое солнце.
- Правда?
- Ну да, - пожал плечами Миша. – Ты просто не дал мне сказать, сразу начал пороть хрень.
Снова пауза. Стас лежал и пытался ощутить сломанные кости, и заодно как-то договориться с ними, чтобы они не навредили солнцу, которое все шире разворачивалось внутри.
- Кстати, Света и мама скоро приедут, - словно угадав его мысли, сообщил Миша.
Стас улыбнулся, представив Светино лицо. Солнце росло, но почему-то не лопалось о воображаемые обломки костей.
- Тогда прости, - заключил он. – Прости, что проводил с ним много времени.
- Ты не должен извиняться. Это все мои... Короче, ты не виноват.
Стасу показалось, что с этим разговором он выдохнул что-то темное – что-то, что не давало ему совершить прыжок. Он знал, что больше не побоится трамплина, и эта легкость наполнила его каким-то новым вкусным воздухом, которым он не дышал раньше. Ему страшно захотелось разделить с Мишей это чувство.
- Ты тоже. Просто мы... разные. Как мотоцикл и Вольво.
Миша придирчиво примерил на себя это сравнение.
- Согласен на «Феррари».
- Договорились, - кивнул Стас.
Интересное еще здесь: Обзор.